Приключение гулливера читать краткое. Биография. Главные герои и их характеристика

Название произведения: Путешествия Гулливера

Год написания: 1727

Жанр произведения: роман

Главные герои: Лемюэль Гулливер - сын помещика, хирург на корабле, путешественник.

Сюжет

Лемюэль Гулливер является хорошим хирургом. Работает на корабле. Но однажды случилась трагедия - из-за тумана корабль разбивается о камни. Выживший герой оказывается на суше в стране Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Там он начинает изучать местный язык, заводит дружбу с императором. Герой узнает о вражде с соседями Блефуску. Но в итоге по разным обвинениям ему грозит смерть, или пытки, поэтому он убегает. Следующим пунктом путешествия является Бробдингнег. Эту землю населяют великаны. Фермер показывает гостя за деньги. Лумюэль знакомится с королевской семьей, но тут тоже подстерегают опасности. Далее посещает летающий остров Лапуту, где жители интересуются математикой и музыкой. В Лаггнегге живут бессмертные люди, но они от этого страдают, болеют и грустят. Последнее путешествие было в страну Гуигнгнмов, которую населяют кони. Гулливер путешествовал свыше 16 лет.

Вывод (мое мнение)

В романе Свифт осуждает гордость и высокомерие. Его беспокоил упадок морали в обществе. Также он осуждает нелогичные законы Англии, тяжелую жизнь. Вникнув в глубокие образы можно увидеть в фантастических персонажах окружающих людей.

Полный вариант 2,5 часа (≈50 страниц А4), краткое содержание 15 минут.

Главные герои

Лемюэль Гулливер, император лилипутов, Лорд Мьюноди, Струльдбруги, Флимнап, Рельдресель, король Бробдингнега, Глюмдальклич, Еху, Гуигнгнмы, Педро де Мендес.

В самом начале автор сообщил, что книга написана его другом и родственником, Лемюэлем Гулливером. Он захотел создать ее для молодых дворян. Роман был уменьшен на пятьдесят процентов благодаря страницам, которые были посвящены деталям морского дела.

Далее следует письмо Гулливера, адресованное его родственнику Симпсону. В нем Лемюэль выразил свое недовольство изъятием из книги некоторых мест и вставкой другого текста. Причиной этому послужило нежелание конфликтовать с властью. Гулливер считал, что печать его книги не обрела практической пользы, потому что не возымела действия на пороки общества. Наоборот, ему высказывали обвинения в том, что он проявлял неуважение и создал книги, к которым он не имел никакого отношения.

Первая часть «Путешествие в Лилипутию»

Первая глава

Гулливер являлся пятым отпрыском хозяина маленького поместья. В юности он обучался в Кембридже. Потом на протяжении около трех лет он занимался изучением медицины в Лейдене. Потом Гулливер стал хирургом на Ласточке. Там он служил на протяжении трех с половиной лет. После этого он взял в жены дочь торговца чулками и стал жить в Лондоне. Спустя два года, когда умер его учитель Бетс, дела Гулливера пошли плохо. Поэтому он вновь отправился на службу хирургом на корабле. Шесть лет он пробыл на флоте. Затем три года старался устроиться на суше. Однако вновь сдался и вернулся на корабль. В мае 1699 года Гулливер отправился в плавание по Южному морю.

Корабль попал в сильную бурю. Его отнесло северо-западнее Австралии. Там был густой туман и корабль разбился. Все члены команды погибли. Герой смог доплыть до берега. Там он упал и провел во сне девять часов.

После пробуждения Гулливер обнаружил, что его привязали к земле. На его теле оказалось сорок маленьких человечков. Герой смог их стряхнуть с себя и высвободить левую руку. На эту руку посыпалось множество стрел. Гулливер принял решение не двигаться и бороться с недругом лишь после того, как стемнеет. Около него построили помост. На этот помост взошел Гурго, являющийся важным сановником. Он долгое время говорил на непонятном языке. Герой стал показывать жестами, что хочет есть. Человечки накормили его. Свита короля в течение десяти минут объясняла Гулливеру, что его доставят в столицу. Герой попросил, чтобы его освободили. Гурго отказал. Туземцы ослабили веревки, чтобы Гулливер мог справить нужду. Поврежденную кожу героя смазали специальной мазью. В вино, которое выпил Гулливер, было подмешано снотворное. И он заснул на восемь часов. Его повезли в столицу на очень большой телеге с лошадьми.

Утром у городских ворот его встретил император со своей свитой. Героя поселили в древнем храме, который после страшного убийства использовался как общественное здание. Для безопасности его левую ногу приковали большим количеством цепей.

Вторая глава

Герой осматривал окрестности. Впервые он сходил по нужде в своем месте пребывания, повторно он совершил туалет уже вдали от места собственного заточения. Рост местного правителя был не больше длины ногтя Гулливера. Император со своим семейством и свитой посетил героя и позаботился о всем необходимом для него.

На протяжении первых двух недель Гулливер спал на полу. Позднее ему изготовили матрас и постельные принадлежности. Обитатели страны приходили посмотреть на героя. Правитель страны ежедневно собирал совет министров, на котором решал, как поступить с великаном. Тот мог убежать или стать причиной голода в стране. Гулливер хорошо обращался с озорниками, которых ему передала стража. И это спасло его от смерти. Император отдал приказ предоставить великану еду, выделил ему шесть сотен слуг, три сотни портных и шесть учителей, которые обучали героя местному языку.

Спустя три недели герой начал немного разговаривать с лилипутами на их языке. Он попросил правителя освободить его. два чиновника обыскали его и составили опись имущества Гулливера. У Гулливера изъяли саблю, два пистолета, пули для них и порох. Очки и карманная подзорная труба остались у героя, так как ему удалось утаить их во время обыска.

Третья глава

Герой начал получить милость императора. Население страны стало все больше относиться к нему с доверием. Гулливера развлекали танцем на канате. Его исполняли те, кто хотел получить высокую должность в государстве. На берегу лежала шляпа героя. Жители страны вернули ее Гулливеру. Герой обрел смертельного врага. Им был адмирал Болголам. Он составил документ, в котором указал условия для освобождения Гулливера.

Четвертая глава

Герой осмотрел Мильдендо, столицу Лилипутии, и находящийся в ее центре дворец императора. Главный секретарь Рельдресель объяснил ему политическую ситуацию внутри государства и рассказал об угрозе нападения империи Блефуску, которая находилась на острове по соседству.

Пятая глава

Герой доставил в порт Лилипутии пятьдесят кораблей Блефуску, срезав у них якоря и связав между собой. Правитель страны мечтал об абсолютном порабощении врага. Однако Гулливер отказался ему помогать. Героя вызвали тушить пожар в императорском дворце. Гулливер попал в немилость по причине того, что помочился на огонь.

Шестая глава

Герой поведал о росте лилипутов, имеющихся в стране животных и растениях. Он описал обычаи местного населения. Они писали на странице из одного угла в другой, покойников хоронили головой вниз, жестоко наказывали судей, которые ложно обвинили доносчиков. Неблагодарность в этой стране приравнивалась к уголовному преступлению. Дети ничем не были обязаны собственным родителям. И воспитывали отдельно от семьи и разделяли в зависимости от принадлежности к определенному полу.

За все время присутствия героя в данной стране, он сделал стол и стул, получил другую одежду. Во время обеда у императора Флимнап, являющийся лорд-канцлером, приревновал к Гулливеру собственную супругу. Поэтому он заявил, что содержание весьма дорого стоило государству.

Седьмая глава

Дворцовый друг ознакомил героя с актом обвинения, который составил Болголам и Флимнап. Его обвиняли в том, что он помочился на дворец императора, отказался завоевать Блефуску и хотел отправиться на остров по соседству. Он не стал ждать наказания и сбежал из страны.

Восьмая глава

Спустя три дня герой нашел лодку и попросил у правителя Блефуску разрешения возвратиться домой. В Лилипутии он был объявлен изменником и там потребовали, чтобы он вернулся в страну. Правитель Блефуску не стал выдавать героя. Он покинул остров. спустя два дня Гулливера подобрало судно. В середине апреля следующего года он прибыл в Даунс. На протяжении двух месяцев он жил с семьей. Потом вновь отправился в путешествие.

Вторая часть «Путешествие в Бробдингнег»

Первая глава

Во второй половине июня 1702 года герой покинул Англию. В следующем году в апреле корабль, на котором он путешествовал, попал в бурю. Спустя два года на корабле стало недоставать пресной воды. Герой и матросы высадились на незнакомый материк. Он стал свидетелем того, что матросов преследовал великан. Сам он оказался на очень большом поле, где рос высокий ячмень. Там его обнаружил крестьянин и отдал собственному хозяину. Герой показал ему себя с хорошей стороны. Он попал в дом великана. Там он сидел за общим столом с домочадцами.

Хозяйка положила героя на собственную кровать. Когда он проснулся, ему пришлось сразиться с крысами, величина которых была с дворнягу. Сходил по нужде в сад, в который его вынесла супруга великана.

Вторая глава

Дочь великана сделала для героя постель в колыбели собственной куклы, сшила рубашки для него, обучала языку и назвала Грильдригом. Сосед великана предложил показать Гулливера на ярмарке за деньги. В Зеленом орле герой выступал двенадцать раз. Спустя два месяца великан повез его по стране. В течение десяти недель они побывали в восемнадцати больших городах и большом количестве небольших деревень. Дочь великана тоже была в данной поездке. В октябре героя доставили в столицу.

Третья глава

По причине регулярных выступлений герой стал терять вес. Великан подумал, что в скором времени Гулливер умрет. Он продал его королеве. Дочь великана оставалась рядом с героем. Он поведал королеве об обращении с ним. Королева представила героя королю. Тому сначала показалось, что он увидел маленькое животное. Потом он решил, что перед ним находился механизм. Король побеседовал с героем. Потом трое ученых исследовали Гулливера, но не смогли узнать секрет его появления на свете.

Для героя сделали небольшой дом и сшили новую одежду. Он регулярно бывал на обеде у королевы. А по определенным дням с королем. Королевский карлик завидовал его славе. Поэтому окунул Гулливера в сливки. Опасны для героя были огромные мухи и осы.

Четвертая глава

Королева взяла героя путешествовать по стране. Королевство было полуостровом, который с трех сторон окружал океан. С четвертой стороны были высокие горы. Столица располагалась по двум берегам реки.

Пятая глава

В королевстве герой подвергался постоянным опасностям. Королевский карлик стряхивал ему на голову яблоки, град сильно бил по его спине, спаниель белого цвета принял его за игрушку, которую необходимо принести хозяину, обезьяна решила, что он ее детеныш. Фрейлины снимали с него всю одежду и клали на свою грудь. Королева отдала приказ сделать для него лодку и длинный таз для занятий греблей.

Шестая глава

Герой сделал из королевских волос гребень, стулья и кошелек, играл для царских супругов на шпинете. Королю он поведал об Англии и получил критику суда, финансов и армии с обоснованием.

Седьмая глава

Герой предложил рассказать королю о порохе. Тот пришел в ужас и попросил в будущем не вспоминать в его присутствии о данном оружии.

Герой поведал читателю научные, законодательные особенности и характерные черты искусства Бробдингнега.

Восьмая глава

Спустя два года герой с королем и королевой направился на южное побережье. Паж вынес Гулливера на пляж, чтобы он подышал воздухом. Пока паж искал гнезда птиц, дорожный ящик героя похитил орел. На этого орла напали остальные птицы. Гулливер очутился в море. Там его подобрало судно. Капитан подумал, что герой сумасшедший. Он понял, что Гулливер не болен, когда увидел вещи из королевства. В начале июня 176 года он прибыл в Даунс.

Третья часть «Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию»

Первая глава

В начале августа 1706 года герой уехал из Англии. В море на корабль напали пираты. Гулливер напрасно старался добиться милосердия от злодея из Голландии. А вот японец проявил в его отношении некоторую милость. Команда попала в плен. Героя посадили в челнок и отпустили в океан. Там он попал на один из островов.

Через четыре дня Гулливер заметил на небе летающий остров. Островитяне откликнулись на его мольбу о помощи.

Вторая глава

Островитяне имели необычный вид. Головы у них были скошены на правую или левую стороны. Первый глаз смотрел внутрь, а второй – вверх. Вельмож сопровождали слуги, которые несли пузыри воздуха и мелкие камни. Ими они выводили собственных хозяев из глубоких дум.

Героя кормили, учили говорить на их языке, сшили одежду. Спустя время остров прилетел в столицу. Гулливер отметил для себя, что островитяне занимались лишь музыкой и геометрией, а больше всего их пугали катаклизмы в космосе. Жены островитян постоянно изменяли мужьям с не столь задумчивыми иностранцами.

Третья глава

Остров удерживался за счет большого магнита, который находился в пещере в середине Лапуты. Народные восстания на материке королю удавалось предотвратить при помощи закрытия солнца или снижением острова над городом. Король и его сыновья не могли покинуть остров.

Четвертая глава

Герой спустился на материк островитян. В столице он жил у Мьюноди. Герой увидел плохое одеяние жителей и поля без растительности. Но крестьяне, несмотря на это, занимались их возделыванием. Мьюноди заявил, что это новый способ обрабатывания почвы, разработанный в Академии прожектеров, которая была создана четыре десятка лет назад людьми, приехавшими на остров. сам он вел собственное хозяйство как раньше. Поэтому у него все было прекрасно.

Пятая глава

Герой наведался в эту Академию. Там он познакомился с профессорами, которые делали попытки получить лучи солнца и огурцов, пищу из экскрементов, порох изо льда. Создать дом, положив начало с крыши, приспособить свиней для пахоты, получить пряжу из паутины, нормализовать функционирование кишечника при помощи мехов. Выполнить механизацию процесса познания и сделать язык проще, исключив некоторые части речи или все слова абсолютно.

Шестая глава

Прожекторы, связанные с политикой, советовали правительству выполнять действия в народных интересах. Герой считал это сумасшествием. Тем, кто против таких предложений, доктора советовали обмениваться задними частями мозга. Налоги предлагали брать с недостатков или достоинств.

Седьмая глава

Герой направился в Мальдонаду, собираясь оттуда отправиться в Лаггнегг. Дожидаясь корабля, он побывал на острове Глаббдобдриб, на котором жили волшебники. Правитель призвал ему духов великих людей.

Восьмая глава

Герой общался с Гомером, Аристотелем, Гассенди, Декартом, королями Европы и простыми людьми.

Девятая глава

Герой вернулся в Мальдонаду. Спустя четырнадцать дней он отплыл в Лаггнегг. Там Гулливера арестовали до распоряжений от правителя. Затем он получил возможность встретиться с королем. При приближении к этому правителю необходимо было лизать пол.

Десятая глава

В Лаггнегге герой оставался на протяжении трех месяцев. Жители были обходительны и добродушны. Здесь он узнал о м, что у жителей рождаются бессмертные люди. Он воодушевлено расписывал свою бессмертную жизнь. Однако ему сказали, что бессмертие не так уж великолепно, потому что на девятом десятке такие люди становились мрачными и меланхоличными, мечтали о молодости или смерти. Они начинали болеть, забывали язык и влачили жалкую жизнь.

Одиннадцатая глава

Из Лаггнегга герой попал в Японию. Император, уважая лаггнеггского короля, освободил Гулливера от наказания. В конце первой декады апреля 1710 года герой оказался в Амстердаме. А через шесть дней – в Даунс.

Четвёртая часть «Путешествие в страну Гуигнгнмов»

Первая глава

В сентябре 1710 года герой стал капитаном на Адвенчюрере. Из-за неопытности он набрал в команду морских разбойников. Они арестовали его. В мае 1711 года героя высадили на незнакомом берегу, который был покрыт лесами и полями. На Гулливера напали обезьяны. Странный конь спас его. В скором времени появилась еще одна лошадь. Животные говорили, ощупывали героя, поражались его одежде, научили новым словам.

Вторая глава

Конь привел героя к себе в дом. Там Гулливер снова встретился с обезьянами, похожими на человека. Лошади держали их как домашних животных. Гулливеру предложили пищу этих обезьян. Однако он предпочел коровье молоко. Лошади обедали кашей с молоком. Герой пробовал делать овсяный хлеб.

Третья глава

Герой учил язык лошадей. Спустя три месяца он поведал коню собственную историю. Знать приехала посмотреть на героя.

Однажды гнедой лошак застал Гулливера голым. Тот показал ему собственное тело. Конь убедился, что Гулливер практически не имел отличий от обезьян. Однако согласился сохранить все в тайне.

Четвертая глава

Герой поведал коню о цивилизации Европы, как в ней относятся к лошадям.

Пятая глава

Герой рассказал коню о том, как идут дела в Англии, о войнах в Европе и законодательстве государства.

Шестая глава

Герой объяснил коню, что представляли собой деньги, алкоголь, медицина, первый государственный министр, вырождающаяся знать Англии.

Седьмая глава

Герой объяснил читателю, по какой причине представил англичан в плохом свете. Ему приглянулись простота и искренность лошадей. Конь сделал вывод, что англичане использовали собственный разум лишь для закрепления имеющихся и получения новых пороков. Он поведал герою о мерзости природы местных обезьян.

Восьмая глава

Герой наблюдал за повадками обезьян. В лошадях он отметил строгое следование разумности, дружбе и доброжелательству. В лошадиных семьях не было страсти. Семьи здесь создавались для появления потомства. В каждой семье было по жеребенку каждого пола.

Девятая глава

Герой оказался на собрании всей нации, проводимом один раз за четыре года. На нем подняли вопрос об уничтожении всех обезьян. Конь сделал предложение применить иной способ – провести стерилизацию имеющихся обезьян.

Десятая глава

Герой жил у лошадей на протяжении трех лет и мечтал остаться с ними насовсем. Большой совет решил, что Гулливера следовало держать совместно с другими обезьянами или отпустить домой. На протяжении двух месяцев герой строил пирогу. Затем отправился к далекому острову.

Одиннадцатая глава

Герою удалось добраться до Австралии. Дикари попали ему стрелой в колено на левой ноге. Гулливера подобрал корабль. Он сделал попытку сбежать с него, потому что не желал находиться среди еху. Капитан высадил его в Лиссабоне, оказал помощь в адаптации к жизни среди людей и отправил домой. В начале декабря 1715 года герой встретился с собственной семьей.

Двенадцатая глава

Гулливер путешествовал на протяжении шестнадцати лет и семи месяцев. После возвращения в Англию он заявил, что основной задачей писателя, который рассказывает о собственных приключениях, является правдивость событий.

англ. Jonathan Swift. Travels into Several Remote Nations of the World, in Four Parts. By Lemuel Gulliver, First a Surgeon, and then a Captain of several Ships · 1727

«Путешествия Гулливера» - произведение, написанное на стыке жанров: это и увлекательное, чисто романное повествование, роман-путешествие (отнюдь, впрочем, не «сентиментальное», которое в 1768 г. опишет Лоренс Стерн); это роман-памфлет и одновременно роман, носящий отчетливые черты антиутопии - жанра, который мы привыкли полагать принадлежащим исключительно литературе XX столетия; это роман со столь же отчетливо выраженными элементами фантастики, и буйство свифтовского воображения воистину не знает пределов. Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное - это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчет в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей - тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, - все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть - поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.

В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. И первой такой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия. Но сначала - два слова о самом герое. В Гулливере слились воедино и некоторые черты его создателя, его мысли, его представления, некий «автопортрет», однако мудрость свифтовского героя (или, точнее, его здравомыслие в том фантастически абсурдном мире, что описывает он всякий раз с неподражаемо серьезно-невозмутимой миной) сочетается с «простодушием» вольтеровского Гурона. Именно это простодушие, эта странная наивность и позволяет Гулливеру столь обостренно (то есть столь пытливо, столь точно) схватывать всякий раз, оказываясь в дикой и чужой стране, самое главное. В то же время и некоторая отстраненность всегда ощущается в самой интонации его повествования, спокойная, неспешная, несуетная ироничность. Словно он не о собственных «хождениях по мукам» рассказывает, а взирает на все происходящее как бы с временной дистанции, причем достаточно немалой. Одним словом, иной раз возникает такое чувство, будто это наш современник, некий неведомый нам гениальный писатель ведет свой рассказ. Смеясь над нами, над собой, над человеческой природой и человеческими нравами, каковые видятся ему неизменными. Свифт еще и потому является современным писателем, что написанный им роман кажется принадлежащим к литературе, которую именно в XX столетии, причем во второй его половине, назвали «литературой абсурда», а на самом деле её истинные корни, её начало - вот здесь, у Свифта, и подчас в этом смысле писатель, живший два с половиной века тому назад, может дать сто очков вперед современным классикам - именно как писатель, изощренно владеющий всеми приемами абсурдистского письма.

Итак, первой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия, где живут очень маленькие люди. Уже в этой, первой части романа, равно как и во всех последующих, поражает умение автора передать, с психологической точки зрения абсолютно точно и достоверно, ощущение человека, находящегося среди людей (или существ), не похожих на него, передать его ощущение одиночества, заброшенности и внутренней несвободы, скованность именно тем, что вокруг - все другие и все другое.

В том подробном, неспешном тоне, с каким Гулливер повествует обо всех нелепостях, несуразностях, с какими он сталкивается, попав в страну Лилипутию, сказывается удивительный, изысканно-потаенный юмор.

Поначалу эти странные, невероятно маленькие по размеру люди (соответственно столь же миниатюрно и все, что их окружает) встречают Человека Гору (так называют они Гулливера) достаточно приветливо: ему предоставляют жилье, принимаются специальные законы, которые как-то упорядочивают его общение с местными жителями, с тем чтобы оно протекало равно гармонично и безопасно для обеих сторон, обеспечивают его питанием, что непросто, ибо рацион незваного гостя в сравнении с их собственным грандиозен (он равен рациону 1728 лилипутов!). С ним приветливо беседует сам император, после оказанной Гулливером ему и всему его государству помощи (тот пешком выходит в пролив, отделяющий Лилипутию от соседнего и враждебного государства Блефуску, и приволакивает на веревке весь блефусканский флот), ему жалуют титул нардака, самый высокий титул в государстве. Гулливера знакомят с обычаями страны: чего, к примеру, стоят упражнения канатных плясунов, служащие способом получить освободившуюся должность при дворе (уж не отсюда ли позаимствовал изобретательнейший Том Стоппард идею своей пьесы «Прыгуны», или, иначе, «Акробаты»?). Описание «церемониального марша»… между ног Гулливера (еще одно «развлечение»), обряд присяги, которую он приносит на верность государству Лилипутия; её текст, в котором особое внимание обращает на себя первая часть, где перечисляются титулы «могущественнейшего императора, отрады и ужаса вселенной», - все это неподражаемо! Особенно если учесть несоразмерность этого лилипута - и всех тех эпитетов, которые сопровождают его имя. Далее Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами… низких каблуков, а другой - высоких, причем между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с… древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях… употреблялись только низкие каблуки…». Ну чем не реформы Петра Великого, споры относительно воздействия которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день! Еще более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» - Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца - с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведет речь о современной ему Англии, разделенной на сторонников тори и вигов - но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху - свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях - писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.

Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал… обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», без большого труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, также отнюдь не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.

Надо сказать, что не только описанные Свифтом ситуации, человеческие слабости и государственные устои поражают своим сегодняшним звучанием, но даже и многие чисто текстуальные пассажи. Цитировать их можно бесконечно. Ну, к примеру: «Язык блефусканцев настолько же отличается от языка лилипутов, насколько разнятся между собою языки двух европейских народов. При этом каждая из наций гордится древностью, красотой и выразительностью своего языка. И наш император, пользуясь преимуществами своего положения, созданного захватом неприятельского флота, обязал посольство [блефусканцев] представить верительные грамоты и вести переговоры на лилипутском языке». Ассоциации - Свифтом явно незапланированные (впрочем, как знать?) - возникают сами собой…

Хотя там, где Гулливер переходит к изложению основ законодательства Лилипутии, мы слышим уже голос Свифта - утописта и идеалиста; эти лилипутские законы, ставящие нравственность превыше умственных достоинств; законы, полагающие доносительство и мошенничество преступлениями много более тяжелыми, нежели воровство, и многие иные явно милы автору романа. Равно как и закон, полагающий неблагодарность уголовным преступлением; в этом последнем особенно сказались утопичные мечтания Свифта, хорошо знавшего цену неблагодарности - и в личном, и в государственном масштабе.

Однако не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека Горы, многим возвышение (в смысле переносном и буквальном) совсем не по нраву. Обвинительный акт, который эти люди организуют, обращает все оказанные Гулливером благодеяния в преступления. «Враги» требуют смерти, причем способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как «истинный друг» Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза; «такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведет в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками». В действительности же (государственные интересы как-никак превыше всего!) «потеря глаз не нанесет никакого ущерба физической силе [Гулливера], благодаря которой [он] еще сможет быть полезен его величеству». Сарказм Свифта неподражаем - но гипербола, преувеличение, иносказание абсолютно при этом соотносятся с реальностью. Такой «фантастический реализм» начала XVIII века…

Или вот еще образчик свифтовских провидений: «У лилипутов существует обычай, заведенный нынешним императором и его министрами (очень непохожий… на то, что практиковалось в прежние времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества всем известные и всеми признанные. Речь немедленно оглашается по всей империи; и ничто так не устрашает народ, как эти панегирики императорскому милосердию; ибо установлено, что чем они пространнее и велеречивее, тем бесчеловечнее было наказание и невиннее жертва». Все верно, только при чем тут Лилипутия? - спросит любой читатель. И в самом деле - при чем?..

После бегства в Блефуску (где история повторяется с удручающей одинаковостью, то есть все рады Человеку Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и… случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, «я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности» (несомненная «отсылка» Свифта к собственным «Письмам суконщика» - его памфлету, вышедшему в свет в 1724 г.).

Вторым странным государством, куда попадает неугомонный Гулливер, оказывается Бробдингнег - государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Всякий раз свифтовский герой словно попадает в иную реальность, словно в некое «зазеркалье», причем переход этот происходит в считанные дни и часы: реальность и ирреальность расположены совсем рядом, надо только захотеть…

Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером на этот раз в точности соответствует тому, как вел себя сам Гулливер с лилипутами, во всех подробностях и деталях, которые так мастерски, можно сказать, любовно описывает, даже выписывает Свифт. На примере своего героя он демонстрирует потрясающее свойство человеческой натуры: умение приспособиться (в лучшем, «робинзоновском» смысле слова) к любым обстоятельствам, к любой жизненной ситуации, самой фантастической, самой невероятной - свойство, какового лишены все те мифологические, выдуманные существа, гостем которых оказывается Гулливер.

И еще одно постигает Гулливер, познавая свой фантастический мир: относительность всех наших представлений о нем. Для свифтовского героя характерно умение принимать «предлагаемые обстоятельства», та самая «терпимость», за которую ратовал несколькими десятилетиями раньше другой великий просветитель - Вольтер.

В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране - эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушенных его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас - просто выдумкой, враньем. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвел некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Блеск!

Еще больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «…мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества… Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещенным европейцам, совершенно чужды». И в самом деле - чужды, совершенно чужды! Издевка Свифта настолько очевидна, иносказание настолько прозрачно, а наши сегодняшние по этому поводу естественно возникающие мысли настолько понятны, что тут не стоит даже труда их комментировать.

Столь же замечательно «наивное» суждение короля по поводу политики: бедный король, оказывается, не знал её основного и основополагающего принципа: «все дозволено» - вследствие своей «чрезмерной ненужной щепетильности». Плохой политик!

И все же Гулливер, находясь в обществе столь просвещенного монарха, не мог не ощущать всей унизительности своего положения - лилипута среди великанов - и своей, в конечном итоге, несвободы. И он вновь рвется домой, к своим родным, в свою, столь несправедливо и несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: свое кажется… слишком маленьким. Привык!

В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, - верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера - Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лапутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове - хлопальщики, назначение которых - заставить слушателей (собеседников) сосредоточить свое внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадет в его столицу город Лагадо, он будет потрясен сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти - все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектеры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю… прониклись презрением ко всем… учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектеров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны. Описание визита Гулливера в Академию, его бесед с учеными мужами не знает себе равных по степени сарказма, сочетающегося с презрением, - презрением в первую очередь в отношении тех, кто так позволяет себя дурачить и водить за нос… А лингвистические усовершенствования! А школа политических прожектеров!

Утомившись от всех этих чудес, Гулливер решил отплыть в Англию, однако на его пути домой оказался почему-то сначала остров Глаббдобдриб, а затем королевство Лаггнегг. Надо сказать, что по мере продвижения Гулливера из одной диковинной страны в другую фантазия Свифта становится все более бурной, а его презрительная ядовитость - все более беспощадной. Именно так описывает он нравы при дворе короля Лаггнегга.

А в четвертой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы - это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты - то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа - еху, как две капли воды похожие на человека, только лишенные покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию…

В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об её обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях - и в очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом - недоумение, потом - возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе - вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройство их сообщества - это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе - что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» - Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он - еху, то и жить ему должно рядом с еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. Утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее ученостью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» - изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели…».

Пересказал

Путешествия в некоторые отдалённые страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей.

Будучи романом-антиутопией, это и роман в полном смысле утопический тоже, в особенности его последняя часть. И наконец, несомненно, следует обратить внимание на самое главное - это роман пророческий, ибо, читая и перечитывая его сегодня, прекрасно отдавая себе отчёт в несомненной конкретности адресатов свифтовской беспощадной, едкой, убийственной сатиры, об этой конкретике задумываешься в последнюю очередь. Потому что все то, с чем сталкивается в процессе своих странствий его герой, его своеобразный Одиссей, все проявления человеческих, скажем так, странностей - тех, что вырастают в «странности», носящие характер и национальный, и наднациональный тоже, характер глобальный, - все это не только не умерло вместе с теми, против кого Свифт адресовал свой памфлет, не ушло в небытие, но, увы, поражает своей актуальностью. А стало быть - поразительным пророческим даром автора, его умением уловить и воссоздать то, что принадлежит человеческой природе, а потому носит характер, так сказать, непреходящий.

В книге Свифта четыре части: его герой совершает четыре путешествия, общая длительность которых во времени составляет шестнадцать лет и семь месяцев. Выезжая, точнее, отплывая, всякий раз из вполне конкретного, реально существующего на любой карте портового города, он неожиданно попадает в какие-то диковинные страны, знакомясь с теми нравами, образом жизни, житейским укладом, законами и традициями, что в ходу там, и рассказывая о своей стране, об Англии. И первой такой «остановкой» оказывается для свифтовского героя страна Лилипутия. Но сначала - два слова о самом герое. В Гулливере слились воедино и некоторые черты его создателя, его мысли, его представления, некий «автопортрет», однако мудрость свифтовского героя (или, точнее, его здравомыслие в том фантастически абсурдном мире, что описывает он всякий раз с неподражаемо серьёзно-невозмутимой миной) сочетается с «простодушием» вольтеровского Гурона. Именно это простодушие, эта странная наивность и позволяет Гулливеру столь обострённо (то есть столь пытливо, столь точно) схватывать всякий раз, оказываясь в дикой и чужой стране, самое главное. В то же время и некоторая отстранённость всегда ощущается в самой интонации его повествования, спокойная, неспешная, несуетная ироничность. Словно он не о собственных «хождениях по мукам» рассказывает, а взирает на все происходящее как бы с временной дистанции, причём достаточно немалой. Одним словом, иной раз возникает такое чувство, будто это наш современник, некий неведомый нам гениальный писатель ведёт свой рассказ. Смеясь над нами, над собой, над человеческой природой и человеческими нравами, каковые видятся ему неизменными. Свифт ещё и потому является современным писателем, что написанный им роман кажется принадлежащим к литературе, которую именно в XX столетии, причём во второй его половине, назвали «литературой абсурда», а на самом деле её истинные корни, её начало - вот здесь, у Свифта, и подчас в этом смысле писатель, живший два с половиной века тому назад, может дать сто очков вперёд современным классикам - именно как писатель, изощрённо владеющий всеми приёмами абсурдистского письма.

Далее Гулливера посвящают в политическую систему страны: оказывается, в Лилипутии существуют две «враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов», отличающиеся друг от друга лишь тем, что сторонники одной являются приверженцами... низких каблуков, а другой - высоких, причём между ними происходят на этой, несомненно весьма значимой, почве «жесточайшие раздоры»: «утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с... древним государственным укладом» Лилипутии, однако император «постановил, чтобы в правительственных учреждениях... употреблялись только низкие каблуки...». Ну чем не реформы Петра Великого, споры относительно воздействия которых на дальнейший «русский путь» не стихают и по сей день! Ещё более существенные обстоятельства вызвали к жизни «ожесточеннейшую войну», которую ведут между собой «две великие империи» - Лилипутия и Блефуску: с какой стороны разбивать яйца - с тупого конца или же совсем наоборот, с острого. Ну, разумеется, Свифт ведёт речь о современной ему Англии, разделённой на сторонников тори и вигов - но их противостояние кануло в Лету, став принадлежностью истории, а вот замечательная аллегория-иносказание, придуманная Свифтом, жива. Ибо дело не в вигах и тори: как бы ни назывались конкретные партии в конкретной стране в конкретную историческую эпоху - свифтовская аллегория оказывается «на все времена». И дело не в аллюзиях - писателем угадан принцип, на котором от века все строилось, строится и строиться будет.

Хотя, впрочем, свифтовские аллегории конечно же относились к той стране и той эпохе, в какие он жил и политическую изнанку которых имел возможность познать на собственном опыте «из первых рук». И потому за Лилипутией и Блефуску, которую император Лилипутии после совершенного Гулливером увода кораблей блефусканцев «задумал... обратить в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника», без большого труда прочитываются отношения Англии и Ирландии, также отнюдь не отошедшие в область преданий, по сей день мучительные и губительные для обеих стран.

Хотя там, где Гулливер переходит к изложению основ законодательства Лилипутии, мы слышим уже голос Свифта - утописта и идеалиста; эти лилипутские законы, ставящие нравственность превыше умственных достоинств; законы, полагающие доносительство и мошенничество преступлениями много более тяжёлыми, нежели воровство, и многие иные явно милы автору романа. Равно как и закон, полагающий неблагодарность уголовным преступлением; в этом последнем особенно сказались утопичные мечтания Свифта, хорошо знавшего цену неблагодарности - и в личном, и в государственном масштабе.

Однако не все советники императора разделяют его восторги относительно Человека Горы, многим возвышение (в смысле переносном и буквальном) совсем не по нраву. Обвинительный акт, который эти люди организуют, обращает все оказанные Гулливером благодеяния в преступления. «Враги» требуют смерти, причём способы предлагаются один страшнее другого. И лишь главный секретарь по тайным делам Рельдресель, известный как «истинный друг» Гулливера, оказывается истинно гуманным: его предложение сводится к тому, что достаточно Гулливеру выколоть оба глаза; «такая мера, удовлетворив в некоторой степени правосудие, в то же время приведёт в восхищение весь мир, который будет приветствовать столько же кротость монарха, сколько благородство и великодушие лиц, имеющих честь быть его советниками». В действительности же (государственные интересы как-никак превыше всего!) «потеря глаз не нанесёт никакого ущерба физической силе [Гулливера], благодаря которой [он] ещё сможет быть полезен его величеству». Сарказм Свифта неподражаем - но гипербола, преувеличение, иносказание абсолютно при этом соотносятся с реальностью. Такой «фантастический реализм» начала XVIII века...

Или вот ещё образчик свифтовских провидений: «У лилипутов существует обычай, заведённый нынешним императором и его министрами (очень непохожий... на то, что практиковалось в прежние времена): если в угоду мстительности монарха или злобе фаворита суд приговаривает кого-либо к жестокому наказанию, то император произносит в заседании государственного совета речь, изображающую его великое милосердие и доброту как качества всем известные и всеми признанные. Речь немедленно оглашается по всей империи; и ничто так не устрашает народ, как эти панегирики императорскому милосердию; ибо установлено, что чем они пространнее и велеречивее, тем бесчеловечнее было наказание и невиннее жертва». Все верно, только при чем тут Лилипутия? - спросит любой читатель. И в самом деле - при чем?..

После бегства в Блефуску (где история повторяется с удручающей одинаковостью, то есть все рады Человеку Горе, но и не менее рады от него поскорее избавиться) Гулливер на выстроенной им лодке отплывает и... случайно встретив английское купеческое судно, благополучно возвращается в родные пенаты. С собой он привозит миниатюрных овечек, каковые через несколько лет расплодились настолько, что, как говорит Гулливер, «я надеюсь, что они принесут значительную пользу суконной промышленности» (несомненная «отсылка» Свифта к собственным «Письмам суконщика» - его памфлету, вышедшему в свет в 1724 г.).

Вторым странным государством, куда попадает неугомонный Гулливер, оказывается Бробдингнег - государство великанов, где уже Гулливер оказывается своеобразным лилипутом. Всякий раз свифтовский герой словно попадает в иную реальность, словно в некое «зазеркалье», причём переход этот происходит в считанные дни и часы: реальность и ирреальность расположены совсем рядом, надо только захотеть...

Гулливер и местное население, в сравнении с предыдущим сюжетом, словно меняются ролями, и обращение местных жителей с Гулливером на этот раз в точности соответствует тому, как вёл себя сам Гулливер с лилипутами, во всех подробностях и деталях, которые так мастерски, можно сказать, любовно описывает, даже выписывает Свифт. На примере своего героя он демонстрирует потрясающее свойство человеческой натуры: умение приспособиться (в лучшем, «робинзоновском» смысле слова) к любым обстоятельствам, к любой жизненной ситуации, самой фантастической, самой невероятной - свойство, какового лишены все те мифологические, выдуманные существа, гостем которых оказывается Гулливер.

И ещё одно постигает Гулливер, познавая свой фантастический мир: относительность всех наших представлений о нем. Для свифтовского героя характерно умение принимать «предлагаемые обстоятельства», та самая «терпимость», за которую ратовал несколькими десятилетиями раньше другой великий просветитель - Вольтер.

В этой стране, где Гулливер оказывается даже больше (или, точнее, меньше) чем просто карлик, он претерпевает множество приключений, попадая в итоге снова к королевскому двору, становясь любимым собеседником самого короля. В одной из бесед с его величеством Гулливер рассказывает ему о своей стране - эти рассказы будут повторяться не раз на страницах романа, и всякий раз собеседники Гулливера снова и снова будут поражаться тому, о чем он будет им повествовать, представляя законы и нравы собственной страны как нечто вполне привычное и нормальное. А для неискушённых его собеседников (Свифт блистательно изображает эту их «простодушную наивность непонимания»!) все рассказы Гулливера покажутся беспредельным абсурдом, бредом, подчас - просто выдумкой, враньём. В конце разговора Гулливер (или Свифт) подвёл некоторую черту: «Мой краткий исторический очерк нашей страны за последнее столетие поверг короля в крайнее изумление. Он объявил, что, по его мнению, эта история есть не что иное, как куча заговоров, смут, убийств, избиений, революций и высылок, являющихся худшим результатом жадности, партийности, лицемерия, вероломства, жестокости, бешенства, безумия, ненависти, зависти, сластолюбия, злобы и честолюбия». Блеск!

Ещё больший сарказм звучит в словах самого Гулливера: «...мне пришлось спокойно и терпеливо выслушивать это оскорбительное третирование моего благородного и горячо любимого отечества... Но нельзя быть слишком требовательным к королю, который совершенно отрезан от остального мира и вследствие этого находится в полном неведении нравов и обычаев других народов. Такое неведение всегда порождает известную узость мысли и множество предрассудков, которых мы, подобно другим просвещённым европейцам, совершенно чужды». И в самом деле - чужды, совершенно чужды! Издёвка Свифта настолько очевидна, иносказание настолько прозрачно, а наши сегодняшние по этому поводу естественно возникающие мысли настолько понятны, что тут не стоит даже труда их комментировать.

И все же Гулливер, находясь в обществе столь просвещённого монарха, не мог не ощущать всей унизительности своего положения - лилипута среди великанов - и своей, в конечном итоге, несвободы. И он вновь рвётся домой, к своим родным, в свою, столь несправедливо и несовершенно устроенную страну. А попав домой, долго не может адаптироваться: своё кажется... слишком маленьким. Привык!

В части третьей книги Гулливер попадает сначала на летающий остров Лапуту. И вновь все, что наблюдает и описывает он, - верх абсурда, при этом авторская интонация Гулливера - Свифта по-прежнему невозмутимо-многозначительная, исполнена неприкрытой иронии и сарказма. И вновь все узнаваемо: как мелочи чисто житейского свойства, типа присущего лапутянам «пристрастия к новостям и политике», так и вечно живущий в их умах страх, вследствие которого «лапутяне постоянно находятся в такой тревоге, что не могут ни спокойно спать в своих кроватях, ни наслаждаться обыкновенными удовольствиями и радостями жизни». Зримое воплощение абсурда как основы жизни на острове - хлопальщики, назначение которых - заставить слушателей (собеседников) сосредоточить своё внимание на том, о чем им в данный момент повествуют. Но и иносказания более масштабного свойства присутствуют в этой части книги Свифта: касающиеся правителей и власти, и того, как воздействовать на «непокорных подданных», и многого другого. А когда Гулливер с острова спустится на «континент» и попадёт в его столицу город Лагадо, он будет потрясён сочетанием беспредельного разорения и нищеты, которые бросятся в глаза повсюду, и своеобразных оазисов порядка и процветания: оказывается, оазисы эти - все, что осталось от прошлой, нормальной жизни. А потом появились некие «прожектёры», которые, побывав на острове (то есть, по-нашему, за границей) и «возвратившись на землю... прониклись презрением ко всем... учреждениям и начали составлять проекты пересоздания науки, искусства, законов, языка и техники на новый лад». Сначала Академия прожектёров возникла в столице, а затем и во всех сколько-нибудь значительных городах страны. Описание визита Гулливера в Академию, его бесед с учёными мужами не знает себе равных по степени сарказма, сочетающегося с презрением, - презрением в первую очередь в отношении тех, кто так позволяет себя дурачить и водить за нос... А лингвистические усовершенствования! А школа политических прожектёров!

А в четвёртой, заключительной части романа Гулливер попадает в страну гуигнгнмов. Гуигнгнмы - это кони, но именно в них наконец находит Гулливер вполне человеческие черты - то есть те черты, каковые хотелось бы, наверное, Свифту наблюдать у людей. А в услужении у гуигнгнмов живут злобные и мерзкие существа - еху, как две капли воды похожие на человека, только лишённые покрова цивильности (и в переносном, и в прямом смысле), а потому представляющиеся отвратительными созданиями, настоящими дикарями рядом с благовоспитанными, высоконравственными, добропорядочными конями-гуигнгнмами, где живы и честь, и благородство, и достоинство, и скромность, и привычка к воздержанию...

В очередной раз рассказывает Гулливер о своей стране, об её обычаях, нравах, политическом устройстве, традициях - и в очередной раз, точнее, более чем когда бы то ни было рассказ его встречает со стороны его слушателя-собеседника сначала недоверие, потом - недоумение, потом - возмущение: как можно жить столь несообразно законам природы? Столь противоестественно человеческой природе - вот пафос непонимания со стороны коня-гуигнгнма. Устройство их сообщества - это тот вариант утопии, какой позволил себе в финале своего романа-памфлета Свифт: старый, изверившийся в человеческой природе писатель с неожиданной наивностью чуть ли не воспевает примитивные радости, возврат к природе - что-то весьма напоминающее вольтеровского «Простодушного». Но Свифт не был «простодушным», и оттого его утопия выглядит утопично даже и для него самого. И это проявляется прежде всего в том, что именно эти симпатичные и добропорядочные гуигнгнмы изгоняют из своего «стада» затесавшегося в него «чужака» - Гулливера. Ибо он слишком похож на еху, и им дела нет до того, что сходство у Гулливера с этими существами только в строении тела и ни в чем более. Нет, решают они, коль скоро он - еху, то и жить ему должно рядом с еху, а не среди «приличных людей», то бишь коней. Утопия не получилась, и Гулливер напрасно мечтал остаток дней своих провести среди этих симпатичных ему добрых зверей. Идея терпимости оказывается чуждой даже и им. И потому генеральное собрание гуигнгнмов, в описании Свифта напоминающее учёностью своей ну чуть ли ни платоновскую Академию, принимает «увещание» - изгнать Гулливера, как принадлежащего к породе еху. И герой наш завершает свои странствия, в очередной раз возвратясь домой, «удаляясь в свой садик в Редрифе наслаждаться размышлениями, осуществлять на практике превосходные уроки добродетели...».

Вторая часть романа повествует читателю о том, как главный герой проводит время на Бробдингнеге – острове великанов. Теперь его воспринимают, как карлика. Он претерпевает множество приключений, пока не оказывается у королевского двора. Гулливер становится любимым собеседником самого короля. В одной из бесед он рассказывает, что история Англии – ни что иное, как куча заговоров, смут, убийств, революций и виселиц. Между тем Гулливер чувствует себя в этой стране все более унизительно: положение лилипута в стране великанов ему неприятно. Он уезжает прочь, но дома, в Англии, долгое время все вокруг ему кажется очень маленьким.

В части третьей Гулливер попадает сначала на остров Лапута. Далее с этого острова он спускается на континент и попадает в город Лагадо. Здесь его поражают сочетание беспредельного разорения и оазисов процветания. Эти оазисы – все, что осталось от прошлого, нормальной жизни, до того, как появились Прожектора. Прожекторы – это люди, побывавшие на острове Лапута и решили, что и на земле так же следует переделывать всю науку, искусство, законы, язык. Устав от этих чудес, Гулливер намерен отплыть на Родину, но по дороге домой оказывается сначала на острове Глаббдобдриб, а затем в королевстве Лаггнегг.

В результате Гулливер сбегает из Лилипутии к Блефускам, откуда на специально построенной им лодке отплывает, и встречает купеческое судно. Он возвращается в Англию и привозит с собой миниатюрных овечек, которые вскоре распространяются повсеместно.

Постепенно Гулливер все подробнее знакомится с жизнью Лилипутии и узнает, что в этой стране существуют две партии – Тремексены и Слемексены, каждая из них отличается тем, что одни являются сторонниками низких каблуков, а другие – сторонники высоких. На этой почве между ними возникают жестокие споры. Еще банальнее – причина войны между Лилипутией и Блефусками: она заключается в вопросе о том, с какой стороны разбивать яйца – с острого или тупого конца.

С Гулливером приветливо разговаривает сам император, дает ему множество почестей. Однажды Гулливеру дарят даже титул нардака, высший титул в государстве. Это происходит после того, как Гулливер пешком притягивает через пролив весь флот враждебного государства Влефусков.